усталость соединяет меня с кроватью. теперь мы находимся в непреодолимом никем союзе. невозможно спать/невозможно проснутся/невозможн­ость этому удивляться. посмотри, что ты делаешь со мной, хотя это лучше не видеть. сложив свои руки, я жду приходящей мимо, но сворачивающей ко мне, скорой смерти, но все, что случается – не может ее привести или меня к ней. здесь уже явно присутствует теория об удаче. мне хочется порезать себя на куски, но с обязательным условием – при свидетелях/за мной должны наблюдать все время/глаза каждого. иначе, кто будет громко кричать мне ”стой”, молить меня ”остановись”, рваться с места, бежать ко мне со своей силы, пытаться спасти! и? успеть. я желаю отрезать себе язык, чтобы больше не произносить то, что не имеет смысла (мне не кажется?). такие затраты в последние дни мне очень близки, хотя раньше пытались как можно дальше отстранится от своего участия. у меня была не оригинальная идея на счет уха, но я так боюсь слышать ”ван гог” со стороны, как реакцию на предыдущий вопрос ”что случилось?”. нужно найти что то свое, даже если это слишком ужасно воспримут другие. порезы осыпаются на мои руки, и каждый теперь будет думать при встрече со мной “что было с ним?”. но я знаю, я точно знаю, что ты это не любишь, а я не настолько больной, чтобы творить подобное. я знаю, что ты все еще по прежнему нуждаешься в моей жизни, в моем теле. так позволь же тебе напомнить, чего это стоит, пока не успели вернуться следы, что смогут покончить со всем этим в своей первый и единственный раз, что предоставится им в жизни.