иногда это "все хорошо" весит больше, чем море.
тела пропитаны в нечто иное, чем жизнь,
и чувство уныния, что вы испытывали в последнее время
будет длится дольше, чем могло бы быть.

по крайней мере, вы будете жаловаться.

не в силах отпустить привычку думать о людях так часто, как только смогу. надеждами собраны все мои прошлые попытки освободится от ваших слов, что пью. конверты с именами прокурены сигаретами насквозь, не дождавшись своей миссии. мне сдавило сердце и нож в ребрах за этот мир без дружелюбных связей. поздние ночи приходят намного раньше, даже если тебя не успела коснуться тьма. мы вылетаем с самого утра, если меня не прибьют гвоздями к полу за провал. полет длиною в вечность. что то не так, диспетчер? взрывающиеся головы без остатка снега на плечах не дают покоя, они вечно будут мешать уснуть этому излишне требовательному и проблематичному миру, который беспокоится за каждое слово сказанное не так в его сторону. берегись, эта стратегия принесет тебе слишком много боли, план, который ты можешь разделить на два и выбрать между ними той, что будет легче – не подходит. проложено твое открытое горе, разбитое и отправленное в никуда. ты знаешь, что мы не выживем, не сможем дотянуть так до завтрашнего дня. может я живу в повторениях всю свою жизнь, но та единственная вспышка ослепила меня на миг и сделала его бесконечным. задай вопрос первый – звонит ли тебе мир? нуждается ли он в тебе? ты контролируешь то, что даже не можешь выдержать.
иногда это пытается убить меня, забрать меня с собой, скучает за мной всякий раз, когда я пытаюсь убежать, обступает страхом со всех сторон. временами это будет доказывать мне, как я не прав, высказывать все то, что я не успел сказать и смотреть как на того, кто все потерял.

мы не можем не жить тем, что вспоминаем до этого дня.

сначала я падал без шансов на спасение,
а затем потерял себя, но в конце -
я узнал что мое падение так и не осуществилось.

трагедии, которые ты создаешь - красивые.
но трагедия в самом тебе - самая красивая,
непростительная ошибка, которая когда либо
может случится с другими людьми.

Мне надоело ждать, когда они проснутся, мне надоело смотреть на то, как они получают свои награды. Давай и сами снимем этот банальным фильм, скажем, что мы рады, забудем, кто такие, получим наши награды и сбежим. Вот только ты! Ты ничего не получишь и в лучшем случае – тебе нужно уйти. Все начинается из непонятных пейзажей на которых изображены титры с нашими и чужими именами. Я стою к камере спиной и говорю слова, которые для кого то покажутся бредом, а другие откроют истину всей своей жизни. Многие надеются на то, что я смогу обернутся, и обратится к ним лично. Но меня не волнует ни этот фильм, ни зрители. Я надеюсь, что сценарист не переделает мои мысли, даже если они непонятны на слух и образ. Ровно в середине фильма я перестану лгать себе и думать, что так лучше жить. Мы же оба знаем, что я потеряю всякий смысл и никак не доживу до конца. А теперь драма как проявление жанра – у меня неизлечимая болезнь и мне остались жить всего лишь месяц. На этот моменте, я начинаю кричать и срывать все, что так или иначе находится на больничных стенах, я падаю, я плачу, а они воспринимают все не так как надо. Затем я встречаю тебя, ты говоришь, что тебе не страшно. И знаешь в чем суть всего этого? Ты так внезапно врываешься и меняешь мою жизнь. У нас нет, не в этот раз, никак не будет открытого финала и счастья в будущем. Я умираю без 5 минут до окончания финала, последний кадр остается на твоих глазах. Дальше титры – они напишут так, как и вначале, они обещали. Что неужели не печально? Я не помню концовку или как там было в начале, я только помню твои слова о том, что это не конец. Теперь ты должен знать, я не умею лгать как прежде, теперь я знаю точно, что слова не имеют абсолютно никакого значения.

Мое чувство вины покрыто пылью и выброшено на свалку несколько месяцев назад. Не узнать те пиксели, которые составляли карту, чтобы вернутся на правильные координаты и спросить “сначала?”. У меня нет места, которое многие называют домом или я даже не мечтаю о том, чтобы его создать. Я застрял в каких то неверных вдохновляющих меня эпизодах и остался там, на время, а затем мне рассказали, что я живу там и сейчас. Но, мне нужно больше. Мы всегда будем желать что то еще, несмотря на то, что у нас будет все, что мы захотим. Такой идеализм эгоизма нашей природы и он не победим, как бы мы не растрачивались на лишние покупки совести. Ты слышишь эти шепоты за стеной? Я слышу больше чем когда либо. Я вижу больше чем когда надо. Но мне все равно кажется, что я невидимка, и меня проводит взглядом каждый, кто меня любил.

Новый вид отношений терзает мой мозг и не дает уснуть по ночам. Ты ставишь вопрос – кто твой друг сейчас? Начинаешь перебирать знакомые имена, но ты не делаешь остановку ни на одном из них. Ты просто пропускаешь в слух слова, которые не имеют для тебя смысла. Когда мне было грустно в последний раз – я ощущал потерю множества незнакомцев, которые уходили из моей жизни так и не напомнив, зачем они когда либо были в ней. Так или иначе я думаю об этом каждый вечер, когда приходит время сожалеть. А в общем, я же больше радуюсь, враги бывают лучше за друзей.

И теперь я чувствую себя виноватым за то, что никогда не делал. В чем еще моя вина или в чем нет моей вины? Как нелогично ощущать свое участие в том, что ты не совершал. Я забуду об этом через пару недель навсегда и никогда больше не смогу вспомнить, потому что я научил себя забывать то, что идет против меня.

Возможно, я только лгу себе, когда слышу что то хорошее или плохое, меняю это местами и целенаправленно создаю совершенно иную картину событий. Так выгодно, так привычно жить, это правило, которое уже не поддается изменениям, и не потому что это невозможно, а потому что я этого не желаю.

Мне говорят о том, что я ребенок, что я еще не понял этот мир так, как то другой. Но что значит понять мир? Почему кто то решил, что понял его, а другим устало говорит “нет”. Я скажу свое ”нет”. Ибо нет людей, которые поняли этот мир, есть лишь те, кто в понимании его разочаровались в нем. Вот и все. А я по прежнему смотрю на свои руки и говорю себе, что это реальность и я существую. Слишком мало отдано этому миру, чтобы он открылся кому то, к сожалению каждый платит за грехи других. Мы все принадлежим этому миру, мы все его дети, каждый из нас в независимости от того, кто он. И многих беспокоит это, потому что они хотят быть особенными, они хотят ставить свои нормы и правила, заставляя других уподобится им и молить свой идеал. Но этого не будет никогда. Потому что всегда найдется человек, который пойдет против, потому что он видит что то большее, чем ваши тонкости в познании нашего мира. И вот тогда, у вас проснется ненависть к нему только за то, что вы не он.

Я теперь ненавижу рано просыпаться по утрам и думать, что ночь прошла.

пока вы плясали на моем сердце;
на поверхности левого предсердия находились
миллиарды крошечных пустот, что могли заполнить
даже самые простые предложения.

себе на заметку:
когда ты не можешь думать о том, что для тебя важно/сосредоточитс­я на том, что нужно - ты проживаешь время зря.

твои кристаллические замки падают на глазах. их останки омываются новыми приливами, которые вчера создавали на твоих щеках послание. оставленные отпечатки пальцев всех тех не достойных, кто прикасался к твоей коже и врал влюбленными словами теперь следы, что будут вечным сожалением. мимолетные знакомые числятся в твоих воспоминаниях. украли твои шепоты, простили твои мольбы. ты не прав! продали значение за память, а дальше будут вспоминать о том, как смогли придти к таким поступкам. не обращай внимания! я видел столько тихой красоты в сравнении с их громкими уродливыми идеалами. последнее мгновение лучше пропустить, когда ты уже знаешь, что стал первым среди тех, кто, как казалось, остальным, прожил собственную жизнь неправильно.

мне нравится мыслить о том, как ты умрешь/и все, что ты делаешь
мне нравится смотреть на твою жизнь/глаза в глубине/грустное мышление
надо задержаться здесь подольше призрачными явлениями/образами из моей головы созданными все той же мертвой фантазий
ехать на свет/думать о лучшем/жить сейчас
приди ко мне этой ночью/траурной темнотой на глазах, что я не успею заметить/я больной и никакие решения не будут правильными/я думаю, что знаю, что делаю
есть одна вещь, которую до сих пор не знают мои слова/я буду твоей вспышкой/ты будешь говорить, что рад
мы будем танцевать/позволь мне оставить один выстрел для тебя/позволь мне выстрелить в танце
сделай это,
потому что я не могу больше ждать
мне нужна твоя жизнь, перед тем, как я соглашусь летать/что то легкое или приятное, прежде чем мы окажемся там

Мне захотелось написать про обычный день, мой обычный день.

Утро начинается с роз, на которые я смотрю минут 10 по привычке и 5 на прощание. Не могу запомнить их, потому что они все одинаковые, каждая отдельно не бывает, но на тот случай, если я больше не увижу их – это очень важно. По ночам я смотрю, как в окнах меняется свет, но, не смотря на этот факт, действие которого невозможно прекратить, я остаюсь частью темноты. И вот когда уже становится светло настолько, что можно разглядеть все, я, наверное, мысленно прощаюсь с собой и той частью, которая осталась позади. Но мне всегда будет нравиться, как наступает приход ночи и как можно слиться с чем то, стать частью чего то, что неизбежно поглощает тебя. Это странно, смотреть на свои руки, знать, что они на месте, но не видеть их. Остается какой то страх, который восседает на троне твоих убеждений быстрее, чем реальность. Слишком глупо задавать вопросы вроде “где я?”, когда ты знаешь свое место нахождения, хотя никто не будет протестовать против того, что люди теряются даже в самых привычных для себя местах/обстоятельст­вах.

Пока я сидел в приемной, то время тянулось долго, иногда я думаю о том, чтобы поселится именно в таком месте или еще лучше – остаться жить в очереди. Время пребывания там проходит излишне заметно, и ты ждешь окончания каждой минуты длиною в час. Зато ты думаешь, что твоя жизнь останавливается, медленно прекращает свое движения. Есть шанс какого то самовнушения на то, что ты проживешь дольше. Ты проживешь свое время в замедленном темпе и почувствуешь, как оно станет тебе надоедать. Ты будешь просить его идти быстрее, но оно не будет подчиняться твой просьбе. Человек по разному ощущает время. Ожидание – это способ, в котором нуждаются те, кто говорят, что их дни пролетают где то рядом с ними, но они даже не успевают это замечать. Вся наша жизнь – это процесс ожидания своего завершения.

В приемной сидел мальчик и я обращал свое внимание на него больше, чем он на меня, можно сказать, что я дарил ему свои глаза в квадрате. Он играл на мобильном и не отвлекался. Я не люблю детей, у меня сильное отторжение по отношению к ним. Не люблю за то, что им все прощают, только потому, что они еще не знают. Все ничего не знают, абсолютно все. Но меня радует та мысль, что они вырастут и почувствуют, что прощения больше не будет, и тогда они разочаруются в этом мире как каждый из нас. И самое главное – это неизбежность, а поэтому меня нельзя обвинить в том, что я желаю им этого. Замечаю, что неизбежность по своему прекрасна, потому что она хотя бы гарантирует точность, без сомнений или каких-нибудь перемен. Но я все еще отхожу от темы, которая пришла мне в голову первой, когда я взглянул на то, насколько сильно этот ребенок привязан к тому, что происходит на экране. Прогресс помог родителям избавиться от своих детей. Теперь не нужно возиться с ними, учить их, объяснять им. Все просто – они найдут сами в поисковике. Мне сказали совершенно недавно, что детей не выращивают, их воспитывают. Но нет, воспитание – это совершенное другое дело, которое не упускает подобные моменты, чтобы потом заполнить их чьим то чужим мнением. Детей именно выращивают, как кукурузу для определенной цели в жизни. Кукуруза – дети, дети – кукуруза. Кукурузу для еды, детей для работы, благодаря которой они якобы найдут себе место в этом мире, на этом все, вроде бы должны быть счастливы, а как будет на самом деле – никого не волнует, радуйтесь. Не люблю детей, даже смотреть на них не могу, поскорее бы пришла его мать и забрала. Сменю лучше свой взгляд на стену, представлю, что я физик-математик без опыта и в отставке, и буду думать над тем, как вычислить площадь треугольника, который соединяет мои глаза со стеной, затем вспомню, что не знаю ни одну из каких то хотя бы похожих формул и заброшу свое занятие, которому посвятил, ну надо же 9 минут своего ожидания.

Он говорил со мной два часа. Это неправильно сказано. Он говорил два часа, я молчал этот же срок в повторе. Иногда я просто говорил ”да” и он продолжал. Ему было неважно есть ли я там или нет меня вовсе, он просто говорил, потому что его время было оплачено. Я смотрел на часы и понимал, что это конец, ведь они не электронные, а значит, теперь я не смогу узнать время. Мне хотелось спросить его, но было страшно перебивать психолога, который так вдумчиво говорит и захватывающе жестикулирует. У меня была мысль, что он куда то спешит или участвует в конкурсе, где за минуту нужно произнести определенное количество слов, чтобы выиграть главный приз, не знаю какой, на это у меня не хватило фантазии. Он делал вывод, а я просто соглашался, а потом покинул его кабинет с осознанием того, что мое мучение закончено.

На лавочке сидела женщина, она куталась в свою черную кофту. Ей видимо было холодно, но раз она сидит в такую погоду здесь, то это не самое главное, что должно ее сейчас волновать. Я не знаю, почему она так резко стала объектом для моего наблюдения, но у меня возникло очередное странное желание, которое выражалось непонятным образом: подойти к ней и сказать какую то фразу, которую я успею выдумать за время своего приближения или те последние секунды, когда уже буду стоять возле нее. Конечно, я не сделал это. Она обернулась на мой голос только в воображении. Это как когда ты ждешь увидеть того, кого знаешь, но видишь совершенно незнакомого человека и ты уходишь из-за переизбытка неловкости данной ситуации. Я ушел, и теперь я не узнаю, как долго она оставалась там, и зачем вообще сидела на холодной лавочке смотря в одну точку, где были расположены лишь деревья. Ее образ сохранится в моей памяти на некоторое время, пока заинтересованность будет жить, а затем исчезнет как и все, что когда либо могло быть интересным для меня.

я не жду от вас спасения.
я надеюсь, что вы будете любить меня
в то время, когда я попытаюсь спасти себя.

у меня вечные мир и тишина. мир тишины в пустом доме и тишина мира в пустом человеке.

он как восход солнца, который оставляет холод по пути и все пытается установить озноб в пересечении кожи. и мои кости, которые сопротивляются условиям вакуума, сбегают и подолгу прячутся за другой стороной мира. он воспользовался моими нервными срывами, чтобы заманить слабости из моего существования подальше к берегу, где отчаливает его лодка счастья. если это дрожь, то она проходит насквозь, но никогда не пробирает полностью все клетки моего тела. она невидима и своеобразна в своих проявлениях к ближайшим сторонникам. я до сих пор теряюсь в старых узорах и цветах сотканных из грязи. я исчезал в очередной штормовой день и утешал ваш дом в объятьях. и я надеюсь, что никогда не бывает слишком мало или слишком поздно, чтобы найти меня среди последних невозможных и дышать в закрытом просторе, не чувствуя и не умею тосковать, но наслаждаться жизнью, что уменьшилась до точки.

Эта девушка стоит на перекрестке всех моих планов и по прежнему машет мне рукою "привет". Кто я такой, чтобы сказать ей о том, что вскоре устану от дней, которые мы оставили вместе. Мне захотелось добраться к своим целям быстро и незаметно, а она живет сегодня и думает, как бы не выпасть на повороте своей дороги. Моя клетка - это печаль, ее свобода слишком дорого стоит. Терять себя, не находить совсем свое место, можно и дома в хорошей атмосфере и совершенно безопасно. Мы разговаривали с ней о вещах, которые оба можем только представить, мы выражали свои взгляды на время так, будто живем не в первый раз. Я думаю, что ей надо оставить все прежде, чем она не сможет себе отказать и громко сказать кому то "нет", она считает, что контроль в ее сознании не позволит обойтись с ней так. Мы оба устали от сонного утра и темного вечера/воевать за тех, кто не хотят нас признавать. Ждем встречи, а после расходимся, будто никогда не встречались.

Но в следующий раз, я не скажу "привет", ведь мы уже попрощались. И выпала в тот день моя просьба сказать ей – никогда не возвращайся.

Хочется бежать, несмотря на знаки "стоп" и крики сзади "остановись". Хочется не верить в то, что когда то было, особенно если это очень важно. Хочется слишком много. Но слова не имеют значения, как оказалось. И даже если я в сотый, в тысячный раз повторю ту самую фразу, ничего не изменится. Если много раз повторять одно и тоже, то это теряет всякую суть, а вместе с ней надежду на скорое восстановление. Если долго думать об одном и том же, однажды это может показаться бессмысленным и станет слишком поздно возвращаться назад, в те моменты, которыми хотелось бы жить сейчас.

Когда я рисую, то не думаю о том, что это имеет значения. Рисование - это всего лишь способ показать миру, что находится внутри тебя, не больше. Но именно такие вещи становятся искусством, а сейчас искусство - это деньги. Сложный путь передачи от глаз до рук оказался еще одним методом подсчета купюр. Первоначальное искусство - это неопознанный мир каждого. Я не умею рисовать или же не делаю это так, как мне хотелось. Все мои рисунки, так или иначе, оказываются найденными среди других-прошлых-бывш­их, которых я оставил умирать. Не придавать значение тому, что нарисовано и знать, что нет смысла искать вдохновения там, где его можно увидеть проще всего. В детстве мне говорили, что в рисунок нужно вложить чувства, не важно насколько он проработанный и как сильно выделяется каждая деталь, если он не передает то, что имел создатель, значит, он ничего не стоит, не значит, не несет. Творения, которые утратили суть только из-за того, что мне не хватит своего запаса, который жадно отдавать бумаге.